Артековская БИБЛИОТЕКА Артековская БИБЛИОТЕКАБиблиотека 
Поделись!    Поделись!    Поделись!
  АРТЕК +  


...у Артека на носу





      ОГЛАВЛЕНИЕ:
   •  ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
   •  ВОЙНА
   •  НА ДОРОГАХ ВОЙНЫ
   •  САМАЯ ДОЛГАЯ СМЕНА
   •  АЛТАЙСКИЙ АРТЕК
   •  НА ОТДЫХ В АРТЕК
   •  ВСТРЕЧИ
   •  АРТЕКСТВО
 
Игорь Иванов
Артекство


Автор: артековский вожатый («Полевая», 1983),
уроженец Алтая, участник встречь артековцев военного времени



Навсегда останется в памяти сбор, на котором меня второй раз приняли в пионеры. Было это 23 мая 1985 года на Малой сцене театра имени Моссовета в Москве. Признаюсь, испытывал большее волнение, чем когда-то в третьем классе. В театре в тот день собралось множество людей пожилого возраста, и пришли они не на спектакль, а на традиционный сбор сводного пионерского отряда артековцев военных лет. Были на сборе и воспоминания, и песни, и танцы. Но самый главный для меня момент — прием в члены сводного отряда. Акт торжественный и волнующий: ведь прежде чем настал миг, когда мне повязали пионерский галстук, было время испытания на верность артековским законам и традициям.



ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА

Московская встреча 1985 года не первая для меня. Знакомство с военным Артеком, сначала заочное, потом и очное, произошло в 1983 году, когда я, вожатый дружины «Полевой», был с отрядом в музее истории Всесоюзного пионерского лагеря «Артек». Экскурсовод обратила внимание на стенд с датами «1941—1945 годы». Годы войны. А потом спросила: «Есть ли здесь кто с Алтая?» И очень обрадовалась, когда я назвался. А потом стала рассказывать о военном Артеке, эвакуированном в Белокуриху, о доброте, заботе сибиряков к пионерам, о трудной, но незабываемой артековской смене, продлившейся несколько лет. Приятно было слышать за многие километры от дома эти добрые слова о родном крае. И неловко было в то же время за то, что почти ничего не знаю об этой странице истории знаменитого пионерского лагеря. Вернувшись домой, стал искать следы алтайского Артека. Не предполагал я тогда, что уже несколько лет в барнаульском городском Доме пионеров занимаются поиском артековцев военных лет ребята из штаба «Искорка», которым руководила Елизавета Львовна Квитницкая. Потом их эстафету перенял штаб «Поиск» краевого Дворца пионеров и школьников под руководством Александры Васильевны Лахно. Все материалы, собранные «Искоркой», были переданы в музей Артека. Они заполнили «белое пятно» в истории лагеря. За большую поисковую работу командир штаба Ольга Морозова была занесена в Книгу почета Артека.

А параллельно шел поиск следов Артека школьниками Белокурихи. Вместе с руководителем штаба «Артековец» Раисой Ивановной Бердниковой юные следопыты записывали воспоминания жителей курортного города, находили корпуса, в которых размещался лагерь, переписывались с артековцами.

Обо всем этом я узнал позже, на встрече отряда в Белокурихе. Была осень 1984 года. По заданию детской редакции краевого радио я выехал на слет артековцев. Это были пять незабываемых дней. Дней, за которые я узнал много добрых, счастливых, отзывчивых людей — артековцев военных лет. В разгар бабьего лета Белокуриха оживает разноцветьем красок. А в тот год преобладала красная. От галстуков.

Белокурихинская встреча была двадцать второй по счету, но впервые на алтайской земле. После сорока лет артековцы вновь встретились у подножия горы Церковки — сибирского Аю-Дага. Словно побывали в далеком военном детстве.

Так же, как в войну пионерами, а теперь ставшие людьми с солидным жизненным стажем, ходили они по коридорам старенького, уже потерявшего человеческую теплоту корпуса, заглядывали в пустые комнаты, и происходило чудо. Для них эти комнаты наполнялись не только мебелью, но и духом далеких военных лет. Оживала история. Этот корпус и через сорок с лишним лет напомнил артековцам об их счастливом детстве. Да, счастливом. Но счастье это не было равно сытости и спокойствию.

А вечером в белокурихинской гостинице — оживление, смех, разговоры. Пожелтевшие от времени фотокарточки переходят по кругу и слышится негромкое: «А помнишь?..» И снова выплескивается целый поток воспоминаний. Как же можно забыть хотя бы день, проведенный в Белокурихе?!



ВОЙНА

Ночную тишину нарушает монотонный плеск волн. Цепочки фонарей бегут между корпусами к морю. Артек спит. Предрассветный сон самый крепкий.

Неожиданно тишину пронзает усиленная динамиками сирена. Суровый голос Левитана сообщает, что сегодня, 22 июня, в 4 часа утра началась война.

Вожатые уже в отрядах, поднимают ребят. Вскоре дружина собралась на костровой площадке. Построились. Впереди — знамя дружины. Бесшумно колонна двигается к памятнику Неизвестному матросу...

Так сегодня начинается в Артеке 22 июня — день вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз.

Все было так же неожиданно и тревожно и в далеком 1941 году. Только не стоял еще памятник Неизвестному матросу, и сотням его однополчан еще предстояло погибнуть за Артек.

18 июня 1941 года лагерь принимал очередную летнюю смену. Съезжались группы пионеров Кавказа, Средней Азии, Молдавии, Украины, России, Прибалтики, Белоруссии.

«Всех, всех, всех — с приездом!» — звучало артековское приветствие. Расходились по отрядам, уже познакомившись. Не все хорошо владели русским языком, но общению помогали выразительная жестикуляция и горячее желание подружиться.

Особое внимание обращали на себя ребята из Прибалтики. Ведь «из заграницы»! Эти республики недавно, в 1940 году, вошли в состав СССР. Советская власть там делала первые шаги, только образовались первые пионерские отряды. Для эстонских пионеров путевка в Артек — большая награда. Со всей республики в знаменитый пионерский лагерь направили лишь двадцать пять человек — отличников, активистов. Впервые ребята увидели Ленинград, Москву, проехали и увидели половину России, о которой раньше знали понаслышке.

На 22 июня, воскресенье, был назначен большой пионерский костер и церемония открытия нового сезона лагеря Суук-Су. Поэтому свободных минут не было. Лагерь превратился в большую концертную поляну. Кто возле корпуса, кто на веранде репетировали номера художественной самодеятельности. Каждой делегации хотелось показать на концерте лучшие номера, все свои таланты.

Вечером 21 июня Артек засыпал в предчувствии ярких событий: завтра праздник!

Но утро принесло трагическое известие. Возвратившись с пляжа, ребята увидели в корпусе какое-то волнение: девочки плачут, о чем-то говорят. На вопросы ответ был один: война! Всем сразу становилось понятным значение этого слова. И лишь эстонские девочки, в том числе и Айно Саан, смотрели друг на друга с недоумением. В школе они первый год изучали русский язык, знали его плохо. Они понимали самые простые, необходимые для общения фразы: «Как тебя зовут? Где живешь? Как учишься?» А слово «война» было совсем непонятным. И лишь по настроению подруг и своей вожатой Нины Храбровой поняли: слово это не обещает ничего хорошего.

А в это время в Артек ехала еще одна группа — литовских пионеров. Автобус мчал их к Южному берегу Крыма. На пути встречались колонны красноармейцев. «Наверное, на маневры», — думали ребята и весело махали руками.

Не знали литовцы, что уже несколько часов на Советской земле идет война, и что красноармейцы идут на фронт.

...Костер в этот день был отменен.



НА ДОРОГАХ ВОЙНЫ

Война отменила все планы. Дети из республик Средней Азии и Кавказа, из России разъехались по своим домам. Отправилась в Москву группа пионеров из столицы. Постепенно пустел лагерь. Остались делегации Прибалтики, Украины, Белоруссии. Им некуда было возвращаться. В родных городах и селах хозяйничали фашисты.

Уже в начале июля стало ясно, что в Крыму оставаться опасно. Было принято решение эвакуировать лагерь в тыл, и последние пионеры покинули Артек.

Первый пункт эвакуации — подмосковная станция Сходня, санаторий «Мцыри». Прибыло сюда триста ребят и четверо вожатых. Дорога уже многому научила и прежде всего — самообслуживанию. Старшие девочки прекрасно управлялись с хозяйственными делами. Украинки Лена Гончаренко и Шура Костюченко, литовская девочка Гене Эрсловайте, эстонки Этель Силларанд и Ланда Рамми работали на кухне, мальчики оборудовали лагерь. Договорились о помощи соседнему колхозу. После завтрака выходили в поле. Июль. Солнце стоит над самой головой. Ни тени, ни ветерка. По всему полю белеют панамки пионеров. Работа трудная, многие занимаются ею впервые. Но ребята не хныкают. Они тоже работают на победу. Урожай с этого поля попадет на фронт, и бойцы сильней будут бить врага. Так думают пионеры, и эти мысли помогают преодолеть усталость. Во многих бороздах слышны песни.

Если провести прямую линию от Крыма до донской станицы Нижне-Чирской, то получится совсем немного — чуть более девятисот километров. Это же так близко! Артек переехал из Подмосковья на юг. Не рассчитывали, что война будет долгой, поэтому и обосновались поближе к Крыму.

Нижне-Чирская встретила ребят богатым урожаем. Созрели яблоки, дыни, арбузы... Они требовали рабочих рук, поэтому сразу после устройства лагеря ребята начали помогать колхозу. В Подмосковье уже научились работать, появилась сноровка. Харри Лийдеманн из эстонской группы в станице впервые увидел арбу, запряженную быками. Картина для ребят Прибалтики экзотическая. Но прошло несколько дней и Харри прямо-таки с крестьянской сноровкой научился управлять быками.

В Нижне-Чирской произошло знаменательное событие: 3 августа 1941 года состоялся большой пионерский костер в честь открытия летней смены. Артек продолжал существовать.

С наступлением осенних холодов сразу после ноябрьских праздников сорок первого года лагерь снова был эвакуирован. На этот раз в Сталинград. Здесь на Кронштадтской, 21 предстояло жить долгую и трудную зиму.

Сталинград встретил ребят сурово и неприветливо. На окнах — светомаскировка, небо часто пронизывали огни зенитных прожекторов. Зима была ветреная, морозная.

Артек жил по-походному. Расположились на четвертом этаже школы. За неимением кроватей стелили гимнастические маты. На день они сворачивались и служили сиденьями. С трудом достали для ребят зимнюю одежду: шапки, валенки, бушлаты. Конечно, размеры были большие, и старшие девочки под руководством вожатой Тоси Сидоровой подгоняли одежду по росту ребят. Будни заполнены полезными делами. Помогали взрослым: разгружали вагоны с кирпичом, дровами, углем, расчищали железнодорожные пути. Паковали посылки на фронт.

Основное занятие — помощь госпиталям. Собирали в Татарской слободе ложки, чашки, вилки, книги, простыни для госпиталей, выступали перед ранеными, писали по их просьбам письма, мыли полы, носили воду, стирали бинты. Свободного времени не оставалось. Но все-таки удавалось выкроить час-другой, чтобы учиться. Занимались самостоятельно по нескольким учебникам, которые удалось достать. Старались не отстать от сверстников в знаниях. А эстонец Виктор Пальм, наверное, превзошел всех. Он от корки до корки прочитал «Диалектический материализм». И это в четырнадцать лет! За такое рвение его прозвали «профессором». Кстати, сегодня Виктор Пальм — профессор Тартуского университета, член-корреспондент Академии наук Эстонской ССР.

Артековцы взрослели. Многим уже исполнилось четырнадцать лет. 26 декабря 1941 года в лагере была создана первичная комсомольская организация. Виктор Пальм, Натан Остроленко, Светлана Косова, Борис Макалец, Лена Гончарова, Иоланда Рамми, Бсня Некрашиус и многие их товарищи составили единый многонациональный комсомольский отряд, цель которого — помощь фронту. Сталинград стал важной вехой в биографии ребят.

В начале сорок второго года участились налеты вражеской авиации на город. 23 апреля он подвергся массированной бомбардировке с воздуха. И весенним днем 9 мая Артек выехал в более безопасное место — санаторий «Серебряные пруды» возле районного центра Фролове Сталинградской области.

На время снова не слышались раскаты взрывов.

Лагерь теперь был разделен не только на отряды, но и на хозяйственные бригады. Алеша Диброва, Миша Фоторный, Натан Остроленко, Игорь Сталевский работали на тракторе, эстонские ребята во главе с Володей Аас обслуживали электростанцию, кухонную бригаду возглавлял Жора Костин, были медсестрами Ауста Кралиня, Галя Товма. Остальные тоже входили в бригады: огородников, художников-оформителей, прачек, парикмахеров. Володя Николаев и Адольф Тамм (а по-артековски Мульк) заведовали «конным двором». «Конный двор» — это старый коняга по кличке Битючка. Воду из прудов использовали только для хозяйственных нужд, а для питья возили на Битючке из колодца.

Артековцы жили не одни. По соседству расположился госпиталь. Он стоял на переформировании, потому что попал под бомбежку. С госпиталем у пионеров завязалась крепкая дружба.

Как-то начальник лагеря Гурий Григорьевич Ястребов вызвал вожатую Нину Храброву и сообщил, что троих эстонских ребят приглашают в Москву на антифашистский митинг эстонской молодежи. После долгого обсуждения кандидатур выдвинули Салме Кару, Кальо Полли и Тамару Крончевскую. Сообща составили им речь, собрали в дорогу.

В Москве у ребят не было свободной минуты. Встречались с членами правительства ЭССР, были на беседе в ЦК ВЛКСМ, давали интервью в редакции «Пионерской правды». И, конечно же, незабываемый день 21 июня. Салме говорила с трибуны митинга о жизни военного Артека, а Кальо и Тамара во время выступления стояли рядом и держали руки в пионерском салюте. Здоровые, аккуратные и красивые дети произвели на делегатов большое впечатление. Все узнали, что Артек жив, что он не просто цел, но и работает, борется за победу. Но больше всего доставили ребята радости своим родителям. Об этом эстонцы узнали уже после войны. Митинг транслировался по радио на всю страну. Слушали его и в оккупированной Эстонии. Постепенно друг от друга родители узнали, что их дети живы, здоровы и в безопасности.

Обратно в «Серебряные пруды» возвращались под непрерывной бомбежкой. Это был последний состав, прошедший в Арчеду из Москвы.

И снова Артек отправился в путь. На грузовиках добрались до Камышина. Дальше — пароходами по Волге, Каме, Белой. Остановились в Уфе, а оттуда поездом через Урал и Западную Сибирь. В Бийск. Наконец остановка на долгие четыре года в Белокурихе. Позади — война, взрывы, налеты вражеской авиации, стоны раненых в госпиталях, кочевая жизнь, вагонная грязь. Но эти тревожные дни дали многое. Ребята стали взрослее, рассудительней. Научились обслуживать себя, заботиться друг о друге. Привыкли к труду, который стал для них необходимостью. А главное — сложился крепкий артековский коллектив, интернациональный отряд.

Пройдет много лет, кончится война. И окажется, что все, чему научила прифронтовая жизнь, пригодится. Умение работать, жить в коллективе, стойко переносить невзгоды и трудности поможет всем им определить свое место в жизни.



САМАЯ ДОЛГАЯ СМЕНА

11 сентября 1942 года. артековцы приехали в Белокуриху. Разместились в третьем корпусе санатория. Осень была в самом разгаре, разноцветьем полыхали окрестные горы, тишину пронзал звон ручья. Здесь, вдали от фронта, жизнь шла размеренная, отличная от той, из которой вернулись ребята.

Вечером пошли в столовую. На столах — белые скатерти, букеты ярких осенних цветов. И это после грязных теплушек! С наступлением сумерек зажегся свет. Несколько голосов, как по команде, выкрикнуло: «Светомаскировку забыли!» И вспомнили, что здесь она не нужна. Фронт далеко, и жизнь теперь пойдет совсем другая.

В Белокурихе артековцы наконец-то смогли продолжить учение. Пошли в местную школу. Учиться было трудно. Не только потому, что писать приходилось на старых газетах, книгах, но и потому, что преподавание велось на русском языке, а многие артековцы, особенно ребята из прибалтийских республик, владели им плохо. И тем не менее почти по всем предметам у пионеров были отличные оценки. Глядя на новых одноклассников, и сельские ребятишки стали подтягиваться в учебе, следить за своим внешним видом. Дружба была настоящей. Вместе весной работали на сплаве леса, зимой отряхивали снег с деревьев в колхозном саду.

Артек пережил несколько эвакуации, что это стоило, знал, пожалуй, один начальник лагеря Гурий Григорьевич Ястребов. Человек интересный и удивительный.

Гурий Григорьевич — донской казак. В четырнадцать лет вступил в комсомол, сражался бойцом в войсках ЧОНа. После гражданской войны пошел в журналистику. До Великой Отечественной войны работал в «Известиях». Но из-за болезни, требующей постоянного лечения, уехал жить в Крым. Собирал материал для будущей книги об Артеке. Война внесла свои изменения. По состоянию здоровья Ястребова на фронт не взяли, предложили стать начальником Всесоюзного пионерского лагеря «Артек».

С первых дней войны Гурий Григорьевич определил главное направление работы лагеря: ребята в такое время не должны висеть на шее у государства, лагерь обслуживал себя сам и помогал стране.

Второе обязательное условие — дисциплина и строгий режим. Чтобы не «упустить» ребят, не дать им впасть в меланхолию и слезливость, нужно было четко распределить все дневное время — от подъема до отбоя. Артек хоть и эвакуирован из Крыма, все равно оставался образцовым пионерским лагерем. А значит, должны были выполняться все пионерские законы, ритуалы, традиции.

Если Гурий Григорьевич был капитаном артековского корабля, то первые его помощники — вожатые. На них лежала большая ответственность — не просто сохранить ребят целыми и здоровыми, но и воспитать истинных граждан нашей страны.

Из Крыма на Алтай прибыло всего трое вожатых. Трое на более двухсот ребят. Зато каждый вожатый был человеком интересным и удивительным.

Володя Дорохин. Трудно назвать умение, которое бы выделялось у Володи больше всего. Пожалуй, главное его качество — веселость, чувство юмора. Даже в годы войны. При долгих переездах, когда все ребята уставали, портилось настроение, Володя умел пошутить, взбодрить.

На Алтае Дорохин был старшим пионерским вожатым. По состоянию здоровья — из-за сильной близорукости — на фронт его долгое время не брали. Но он рвался в армию. В 1943 году он все-таки ушел на фронт. И не вернулся.

Тося Сидорова. На вид была девушкой суровой. К такой и подойти боязно. Но это лишь для человека незнакомого. Те, кто общался с Тосей, и взрослые, и пионеры, в один голос утверждают, что она — душа-человек.

Как Володя, Тося умела все, что касается жизни пионерского отряда: барабанить, проводить костры, сборы, знала все пионерские ритуалы и атрибуты. Отличала ее особая пунктуальность. Тося любила во всем порядок и аккуратность. В Артеке она была не случайным человеком. Профессия вожатого — ее призвание. В 1935 году по направлению комсомола она поехала на Всесоюзные курсы пионерских вожатых и комсомольских работников при ЦК ВЛКСМ в Одессу. После курсов работала старшей пионервожатой в одной из школ города Ржева. Потом — в Артеке.

Нина Храброва. Родилась в буржуазной Эстонии, училась в Нарвской гимназии, летом работала в дедовском хозяйстве: косила, жала, боронила поле, доила коров. После гимназии училась в Таллинском Педагогиуме. В 1940 году с приходом в Эстонию Советской власти Нина вступила в комсомол, занималась общественной работой. И вдруг в июне сорок первого ей предложили сопровождать группу пионеров в Артек и поработать в лагере вожатой. Опыта не было, первое время приходилось трудно. Но помогали Володя, Тося. Они были для Нины школой пионерской работы, образцом, эталоном современного вожатого.

Уже в Белокурихе в лагере появился Володя Смолов. Это было в 1943 году. После тяжелого ранения Владимира демобилизовали. Смириться с положением инвалида он не мог. Когда приехал в Белокуриху к своей семье, решил найти полезное дело. До войны Владимир был комсомольским работником, потому и предложил Артеку помощь в военно-патриотическом воспитании.

Пополнился отряд вожатых и белокурихинцами: стали работать в Артеке Тася Бурыкина и Муза Друбажева.

Тася оставила Томский университет: время военное, нужно было помогать семье. Муза раньше работала пионервожатой в школе, потом — медсестрой на курорте. По предложению Гурия Григорьевича перешла в Артек.

Появление Музы и Таси в коллективе лагеря было нужным. И потому, что не хватало вожатых, и потому, что они хорошо знали Алтай, могли рассказать о нем ребятам много интересного.

Состав вожатского отряда в военном Артеке был невелик. Но это были действительно ребячьи комиссары. Они умели все и в первую очередь — зажигать личным примером.



АЛТАЙСКИЙ АРТЕК

За годы войны вошло в обиход выражение «алтайский Артек». Сочетание непривычное. Ведь первое, что приходит на память при упоминании лагеря — это солнце, море, кипарисы, силуэт Аю-Дага. А в военное время все было иначе. Вместо моря— речушка, звонкая и чистая, вместо Аю-Дага — гора Церковка. Солнца, правда, хватало, особенно в летнюю пору. Алтай стал домом для артековцев. Здесь они уже не отдыхали — жили. Дружина была семьей, корпус — домом, вожатые — родителями. Конечно, всем хотелось домой, вспоминали своих пап и мам, вычитывали в сводках все маломальские упоминания о родных местах. Но лагерь не превратился в обычный детский дом, каких в войну было много, он все равно оставался АРТЕКОМ, таким, каким его знали во всем мире.

И поэтому с 1 марта 1943 года лагерь стал снова принимать ребят посменно. Правда, эти смены по разным причинам длились иногда по нескольку месяцев. Но главным оставалось то, что путевка в Артек по-прежнему была высокой наградой.

В первую смену приехали пионеры из городов Сибири: Омска, Новосибирска, Кемерова, Барнаула. Эти ребята не были возле фронта, как «старые» артековцы, но судьбы у многих были тоже нелегкие.

Теперь лагерь делился на две группы: «старых» артековцев и «новых». Но это деление было условным. «Новые» и «старые» быстро находили общий язык, завязывалась дружба. Из смены в смену передавались артековские традиции.

Шефство над новенькими взяли «старые» артековцы. Володя Аас стал вожатым во втором отряде, Айно — в третьем.

Хлопот, конечно, прибавилось. Не сразу втянулись в общий артековский режим приехавшие, иногда шалили, нарушали режим. Как-то раз омич Женя Разгуляев с товарищами самовольно ушел в горы. После завтрака они решили быстро подняться на Церковку, а к обеду вернуться. Но заблудились среди горных тропок и вышли к курорту только перед ужином.

А в это время весь лагерь был поднят на поиски.

Вожатая Нина Храброва рассердилась на ребят не на шутку. На общелагерной линейке «всыпали» гулеванам по первое число и даже пообещали отправить домой досрочно. Но к такой мере прибегать не стали: ребята искренне раскаивались в своем поступке.

Одна смена пролетела как миг, наступила вторая, третья. Большое оживление привезли с собой курсанты морской спецшколы. По возрасту — мальчишки, лет по шестнадцать. Рвались на фронт, но по молодости сначала были направлены на обучение в спецшколу. Курсанты чувствовали себя настоящими воинами, походка — уверенная, вразвалочку, матросская форма подогнана. Хлопот с ними было много. Чувствовали себя взрослыми и не соглашались отдыхать на абсолюте (артековском тихом часу). Вожатые хоть и строжились, но понимали их: после отдыха в лагере курсантам предстояло идти на фронт.

За один только 1943 год в Артеке отдохнуло 787 человек. Распределение путевок шло через ЦК ВЛКСМ и Народный комиссариат здравоохранения. Путевки выдавались в первую очередь детям, нуждающимся в отдыхе, усиленном питании и лечении. Ребятам назначались общеукрепляющие процедуры: водные, воздушные и солнечные ванны. Большое внимание уделялось гимнастике, разным видам спорта и трудовому воспитанию.

Поездка во Всесоюзный лагерь была событием, о котором сообщали даже газеты. Вот только одна заметка в «Алтайской правде» за 2 апреля 1944 года.



НА ОТДЫХ В АРТЕК

Подросток Вася Находкин зарекомендовал себя в колхозе «Юный пролетарий» Барнаульского сельского района отличным конюхом. Его лошади всегда упитаны, несмотря ни на какую работу. Это результат заботливого ухода за конем. Миша Смирнов из колхоза имени Урицкого, того же района, на вывозе зерна выполнял норму на 120—130 процентов. Такую же производительность на пахоте в колхозе «Труд Ленина» давал Шура Воробьев.

Все трое подростков получили... путевки в «Артек».

Сотни ребят побывали в алтайском Артеке за годы войны. Но о судьбе большинства из них ничего не известно. Стараниями Ларисы Семеновны Ажиганич, артековки военных лет, найдено несколько человек: Евгений Павлович Разгуляев, ныне начальник СКВ омского завода «Электроточприбор», лауреат государственной премии СССР; Валентин Петрович Ясаков, художник-модельер Дома моделей Барнаула; Лилия Владимировна Ерофеева из Анжеро-Судженска, преподаватель русского языка; Надежда Васильевна Хомутова из Северо-Курильска, некоторые другие. Список небольшой. Но есть надежда, что пионеры алтайского Артека, прочитав эти строки, откликнутся, дадут о себе знать.

Война уходила все дальше на Запад. Освобождались республики нашей страны, разъезжались артековцы.

Некоторых забирали домой родители. Валя Трошина уехала в Омск на курсы радистов при управлении Иртышского пароходства. Ваня Заводчиков, Игорь Станевский, Володя Николаев, Яша Олесюк, Тадеуш Граляк поступили в Бийске в ремесленное училище. За старшими эстонскими ребятами приехала инструктор ЦК ЛКСМЭ Лейли Ыунапуу. В Пушкине, под Ленинградом, они будут обучаться на курсах, чтобы быть в освобожденной Эстонии комсомольскими работниками.

Артек сворачивал свою работу в Белокурихе. Кончилась самая долгая — в четыре года — смена. Много было за это время тревог, волнений, радостей. И тяжело было думать, что скоро всем предстоит расстаться. Каждому нужно было выбирать свою дорогу в жизни.



ВСТРЕЧИ

Теперь у артековцев военных лет есть свой архив. В нем рядом с небольшими фотографиями сорок второго — сорок пятого годов лежат более новые, не успевшие пожелтеть от времени. На них запечатлены моменты послевоенных встреч.

После окончания военной смены артековцы разъехались по всей стране, но не прекращалась связь. Писали друг другу письма, слали фотографии, просили советов, делились радостями и сомнениями. Так же, как и прежде, не было равнодушия к судьбам своих друзей.

Но письма письмами, много ли в них расскажешь? Вот если бы встретиться всем вместе, поговорить о прошлом и настоящем! Эта мысль занимала всех.

Встречались и раньше, но чаще по делегациям. Москвичи собирались у Вали Тазловой-Крайневой, латыши — у Аусты Крамини-Луцевич, эстонцы — у Ланды Рамми, литовцы приезжали к Марите Растекайте, белорусы сосредоточились вокруг Юры Мельникова и Иры Мицкевич, а молдавско-украинская группа собиралась у Тоси Сидоровой.

И вот однажды полетели во все концы письма от Тоси Сидоровой с предложением съехаться к ней на Украину, в Ананьев. Предложение приняли, правда, прибыть смогли не все. Но встреча положила начало хорошей традиции.

Минск, Таллин, Белокуриха, Москва — такова география. Был сводный отряд и в гостях у пионеров Артека. В 1983 году 27 сентября на празднике артековцев всех поколений вышел на костровую площадку «Морского» лагеря и сводный артековский отряд военных лет. Дружными аплодисментами встретили ребята их выступление. В память об этом событии хранится фотография.

Встречи стали не просто традицией, а необходимостью. Они задают настрой, заряжают энергией, бодростью. Да и время теперь тоже имеет другое измерение: не годами, а промежутками от встречи до встречи.

Большой артековский коллектив начал свою жизнь в 1941 году. В сорок пятом ребята разъехались из лагеря. Но отряд не распался, он продолжает существовать. А девизом к нему выбрали строчки из Пушкина:

«Друзья, прекрасен наш союз,
Он, как душа, неразделим и вечен...»



АРТЕКСТВО

История знает немало примеров великой дружбы. Но чаще это дружба двух-трех человек. Артековская дружба намного шире Да и дружба ли это? Может, товарищество? Братство? Все слова не точны, неполностью передают это особое чувство. Мне нравится определение, которое дала вожатая Нина Сергеевна Храброва — «артекство».

Что это такое? Тем, кто знает Всесоюзный пионерский лагерь только по фотографиям в газетах и журналах, это объяснить трудно.

Артекство — это когда боль одного маленького человека становится болью всего пионерского отряда. Когда радость одна на всех. Когда хочется с товарищами поделиться самыми сокровенными мыслями. Когда труд, даже тяжелый, превращается во внутреннюю потребность. Когда и через годы спешишь разделить с артековским другом и горе, и радость. Из всего этого и слагается понятие «артекство». Удивительно, но факт: даже после тридцати дней жизни в Артеке у каждого отдыхающего появляется много друзей, и дружба эта настоящая в отличие от той, какая обычно бывает во временных детских коллективах. А что говорить о четырех годах совместного житья-бытья, которое провели артековцы в войну!

Артекство, которое я попытался сейчас определить, стало не просто обозначением некоего коллектива. Это, скорее, понятие нравственное, которое еще ждет своих исследователей.

Но ведь черты, перечисленные выше, — это черты идеального человека! — скажет читатель. Действительно, из них складывается образ человека коммунистического будущего. И пусть это не будет громкой фразой: в Артеке закладываются ростки этого человека. Не будем мечтателями — за тридцать дней ребенок не станет идеальным. Да и не в этом состоит задача артековского коллектива. Здесь не делают «эталоны». Главное — научить ребят думать, отвечать за свои поступки, уважать себя и других. А это — основа основ. Если ребенок научится этому — он вырастет настоящим человеком.

Нужны доказательства? Те девочки и мальчики, о которых написано выше, давно выросли, стали бабушками и дедушками. Выбрали свои жизненные дороги.

Нина Сергеевна Храброва — корреспондент журнала «Огонек» по Прибалтике. Харри Эльмарович Лийдеманн — капитан дальнего плавания, водит из Таллина суда к берегам дальних стран. За отличный труд награжден орденом Ленина и другими наградами. Ирина Борисовна Мицкевич стала учителем литературы в Минске. Майя Исаковна Рогозина из Ленинграда и Елена Павловна Морозова из РосЛавля — Врачи. Эттель Силларанд стала журналистом, написала несколько книг, одна из них — «Самая длинная путевка» — о военном Артеке. У многих профессия педагога. Виктор Пальм — профессор Тартуского университета, Алексей Петрович Диброва — директор средней школы на Полтавщине, Тамара Афанасьевна Продан — учительница в Молдавии.

Среди артековцев военной смены много людей знаменитых, заслуженных. Но даже не в этом дело. Не все после Белокурихи стали большими начальниками, зато все и всегда были хорошими людьми. Гражданами!

За это они благодарны Артеку.


• НАВЕРХ